Город от снега светел, вьюга дымит, как ладан

Город от снега светел, вьюга дымит, как ладан. Я женщину заприметил, вернулся за ней, крылатой. Искал ее в переулках, на площадях, в часовнях. Эхо твердило гулко, что прошлое — невесомо. Я звал ее острожно, да осудили строго. Мимо спешил прохожий, он показал дорогу.

Скована чёрным платьем, с золотом на ключицах, не ведает, чем заплатит, скалится, как волчица, тяжелую ношу тянет, долгую думу прячет, тьма держит ее когтями, показывает незрячим. Женщина — ясный месяц, река моя голубая, кто теперь глину месит, трогает лоб губами, кто согревает спящих, кто воскрешает мертвых, кто тебе настоящей сосватал какого черта?

Зеркало между нами, спроси меня — не отвечу. Женщина ледяная, словно зима — навечно.

А город сияет, ладный, сбитень февральский варит.

Я помнил ее крылатой.
Но память — плохой товарищ.