Мы всегда будем жить в одном настоящем времени…

вечное сияние чистого разума (с)…

тебе.

Мы всегда будем жить в одном настоящем времени, даже если когда-то друг друга сотрем из памяти. Ты, конечно, сначала опять не захочешь верить мне, будешь в трубку кричать: «Ну когда вы там перестанете». Ты, конечно, сбежишь на большом серебристом боинге и, конечно, вернешься, гордость в ладонях комкая, это в фильмах все наркоманы и алкоголики, а у нас и без этого часто бывает ломка, и ты знаешь — ты знаешь! — что мы это все затеяли далеко от того, что считаем началом сущего, и пускай ты опять попытаешься не поверить мне — только мы друг для друга — мера недостающего, мы ролями меняемся чаще, чем дети — куклами, завтра я не поверю — и ты мне начнешь доказывать — вот таким простыми, смешными, кривыми буквами, вот такими нелепыми, честными, злыми фразами, называть меня сволочью, черствой, бездушной бестией — всеми масками нашими, нашим глухим убежищем. Ничего не изменится, мы остаемся вместе, и каждый день будет даже не новым, а просто следующим. Мы всегда будем жить в этой матрице наших сущностей — ни стереть, ни добавить, ни просто отформатировать, кто-то будет ведомым, а кто-то — его ведущим по дороге, что сами вымостили пунктирами. Пустят титры, где данные снова совпали с паспортом, мы узнаем себя, но сеанс повторится заново. Это тихое сумасшествие, безопасное, это сбой в системе — обычный, рабочий, плановый. Побесись, поскучай — ведь тебе выпадает очередь. Я свое отболела, дай мне немного времени. Мы с тобой дуализмом насквозь по душе прострочены, и похоже, что ты, наконец-то во все поверила. Чистый разум — иллюзия тех, кто боится прошлого, где живут наши тени, рисуя себя чернилами… Если я напишу о тебе этот текст, хорошая, значит, ты меня первая все-таки сочинила. Ты не можешь заставить другого быть вечно любящим, если он не является частью невероятного. Мы всегда остаемся в одном настоящем будущем, даже если пытаемся всем доказать обратное.