Весь февраль уместился в стоп-кадре
Весь февраль уместился в стоп-кадре: на низком старте все, чему положено будет начаться в марте, что готовится к выстрелу, бегу, броску, рекорду, входу в моду, прыжку в ледяную воду.
Это странное чувство — нажать на курок затвора, понимая, что пленка проявится здесь не скоро, не в эту секунду, что мир тебе не уронит цветную картинку под ноги, как полароид.
От решения быть до прибытия в новый цикл время тянет тросы под облачный купол цирка, выдает страховки, на пол бросает маты, инструктирует каскадеров и акробатов.
И пока ты сидишь один в полутемном зале, размышляя, о чем в афишах не рассказали, снимая на память всю эту подготовку, ощущаешь себя неловко.
Словно пришел раньше времени и не к месту, сквозишь февралем, оскверняешь чужую мессу, притворяешься белым шумом да снегом талым, подглядываешь за тем, что должно быть тайной.
Остается все меньше дней до большой премьеры, масленицу сожгут, уберут барьеры, люди крылья расправят и станут лететь, как птицы. Все проявится, воплотится.
А пока на стоп-кадре — облачная завеса, словно жизнь к тебе не чувствует интереса, смысла не видит, скрывается за экраном.
Февраль — это слишком рано.