Все будет хорошо
Все будет хорошо
Сашка темноты боялся очень. Потому что в темноте Кто-его-знает-кто. И, конечно, этот Кто-его-знает Сашку не знает вовсе, и поэтому слопает, не задумываясь.
Потому что у него зубищи и лапищи, и все шерстяное-мохнатое, и черным-черно, особенно когда он в углу за шторой прячется. Прятаться он там начинает с вечера, но при маме не выглядывает, боится. Только лапу иногда высунет и темнеет ей, темнеет. А вот когда мама свет выключает и уходит, он целиком по комнате шастает, особенно к Сашке близко норовит подобраться. Но Сашку так просто не проведешь, у него под подушкой фонарик, можно Кто-его-знает-кому прямо в чернющие глазищи светом прицелиться. Но Кто-его-знает, он хитрый, он от света убегает и сразу за спиной у Сашки сгущается еще темней. Ужас, в общем. И так каждую ночь. Никакого покоя, только мама уходит, начинается битва, сражение. Сашка иногда так устает с Кто-его-знает –кем драться, что приходится маму звать.
— Ну что ты, Саш? Опять не спится? Темноты испугался? Глупыш ты у меня. Темнота – это же просто отсутствие света. А светом ты сам управляешь. Давай ночник включим. Спи. Все будет хорошо.
— Все будет хорошо, все будет хорошо, — повторяет Сашка, засыпая. И кажется ему: и правда, уползает темный Кто-его-знает-кто в угол, сжимается там в крохотный комочек, шарик меховой, серую мышку-норушку. А мышка разве страшная, особенно если кот рядом спит. Кот большой, тооолстый. Кота Батоном зовут. Он эту мышку одной лапой умнет. Все будет хорошо. Завтра с друзьями на рыбалку пойдем, и футбол потом. И мама еще мороженое обещала. А если троек не нахватать до каникул – то на день рождения велик можно купить, уже за год почти накопил, маме помогал и мусор выносил всем соседям, и сарай деду строил. Настоящий, большой велик, с колесами, как у взрослых. Потому что Все-будет-хорошо – он добрый. Он как сладкая вата – целое облако, и все тебе, и другие смотрят, улыбаются, а оно легкое и много-много.
Утром Сашка проснулся даже раньше мамы. Потому что рыбалка – дело серьезное, друзья уже под окнами ждут, удочку наперевес, черви в банке перепутались и шевелятся. А Мишке его мама с собой черешни дала. Целый пакет. Вот это начало дня, вот это я понимаю.
Сашка с Мишкой к пруду наперегонки мчат, они во второй класс осенью пойдут, они тут за старших. А Дениска – он в садике еще, поэтому не успевает. И удочка у него большая, новая, он ее у папы взял. Мама Денискина волновалась, но разрешила. Но, говорит, аккуратно, а то от папы влетит.
А Дениска бежит, Сашку с Мишкой догоняет – через кусты-коряги с удочкой наперевес. Ну и влетело. Дерево влетело, прямо в Дениску, когда он об корягу споткнулся. Дениска — в дерево, удочка – в кусты, Сашка с Мишкой – друг в друга от неожиданности, а черешня по земле рассыпалась. У Дениски на лбу шишка выросла сразу, смешная, как слива. Сашка с Мишкой ее даже пальцем потрогали. Два раза. Она пухнет и дуется. Но тут Дениска разревелся.
— Ладно тебе, пройдет твоя шишка, — сочувственно сказал Сашка. Не реви, шишка — с кем не бывает.
— Я, я, я не из-за шишки, — зарыдал еще громче Дениска. — Я вон.
Сашка с Мишкой уставились на кусты, куда Дениска, рыдая, показывал пальцем. В кустах лежала сломанная удочка.
— Ого, сказал Мишка задумчиво. — Теперь точно понятно, что влетит.
Удочку достали, осмотрели, да разве же поймешь, как ее починить?
— Нет, — оценил Сашка, — тут наука бессильна.
— Угу, — подтвердил Мишка, — этим рыбу не поймаешь, этим только подзатыльник поймаешь от папы.
Ребята уселись на траву. Мишка стал задумчиво собирать черешню и есть.
— Она же немытая, — заметил Сашка.
— Ничего не поделаешь, — вздохнул Мишка. Нам терять уже нечего.
Дениска перестал рыдать, тихо сидел, глядя на сломанную удочку и только иногда приговаривал, вдыхая: «Ой, что будет, что будет…»
И тут Сашка разозлился. Да разве же можно вот так? Да разве же можно сидеть и ждать кто-его-знает-чего? Человек – он сам должен всем управлять!
— Пойдем, Дениска! Вставай! Все будет хорошо!
— Чего будет? – жалобно прохныкал Дениска?
— Все будет! И рыбалка, и удочка!
И Сашка помчался по тропинке обратно в поселок. Мишка припустил за ним, Дениска, помедлив, тоже бросился вдогонку.
Мамы дома не было, Сашка влетел в свою комнату, не задумываясь, разбил копилку, в которой был уже почти целый велосипед, и выбежал обратно во двор. Взял Дениску за руку и уверенным шагом направился к дому. Денискин папа во дворе машину чинил. Карбюратор и кардан. А может что-то другое чинил, но эти слова Сашке уж больно нравились.
— Здрасте, дядя Андрей, — бодро сказал Сашка. Тут, понимаете, такое дело. Из-за превышения скорости у нас произошло столкновение с деревом. Ваш сын не пострадал. Пострадала только удочка. Но я, как старший по отряду, удочку вам принес. Только она в виде денег теперь. Но так даже лучше, можно новую купить, самую современную. А Дениску вы не ругайте, он замыкающим бежал, дерева не видел. А черешня, кстати, вкусная у вас растет, Мишка, скажи!
— Угу, — промычал Мишка, выпучив глаза. – Угу, растет вкусная.
Дядя Андрей посмотрел на Сашку строго. Но потом улыбнулся так хитро-прехитро.
— Ладно, говорит, не буду ругать. Дениска, иди к маме, она тебе шишку твою полечит. А вы, орлы, впредь аккуратнее летайте. У тебя же, Сашка, завтра день рождения, кажется? Так ты приходи к нам, черешней угощу.
— Спасибо, — кивнул Сашка. Приду.
Перед сном мама включила ночник, поцеловала Сашку и пошла печь именинный торт. Сашка долго лежал, разглядывая тени на потолке. Там, где проходил луч от ночника, тени были робкие, едва живые. По углам они сгущались и двигались. За шторой Кто-его-знает-кто шевелил мохнатой лапой.
— Вот и не будет у меня велика, — подумал Сашка. Но почему-то не расстроился. Было как-то сильно хорошо, гордо и даже немного щекотно в носу от правильного доброго дела. А правильное доброе дело — оно как велик, только лучше. Оно как самое настоящее все будет хорошо, которое вдруг раз – и есть. Сашка протянул руку и выключил ночник. Кто-его-знает кто затопал темными лапами и подошел к кровати.
— Брысь! — сказал ему Сашка. — А то Батона разбужу, будет тебе. Кто-его-знает-кто всхлипнул и разлился по комнате свежим ночным ветерком. Под окнами цвела сирень, под боком урчал Батон, а Сашке снилось, что он ловит огромную серебряную рыбу, и рыба переливается на солнце в его руках, и по всему миру тепло и радостно людям.
Утром мама пришла будить Сашку настоящим именинным пирогом. Посмотрела на него ласково, и велела одеваться и выходить на улицу. Сашка так рано на улицу не собирался, но мама настаивала. Со двора доносились голоса Мишки и Дениски, и дяди Андрея и еще какие-то незнакомые.
Сашка вышел, щурясь от солнца, и встал как вкопанный. Прямо перед ним на влажной от росы траве стоял красавец-велосипед, красный с серебром, сверкающий, самый лучший велосипед в мире. Сашка дотронулся до него пальцем, словно сомневаясь в его реальности.
Дядя Андрей, рассмеявшись, подтолкнул Сашку:
— Садись, боец, на коня! С днем рождения!
— С днем рождения!! – закричали Мишка и Дениска и захлопали в ладоши. И люди вокруг захлопали – мама, соседи и даже строгая мишкина бабушка.
Сашка растеряно посмотрел на маму.
— Мама, а я вчера все деньги на велосипед за удочку отдал, потому что мы бежали, и она сломалась вся, а я был главный, и…
— Я знаю, — улыбнулась мама. Ты все сделал правильно. Именно поэтому все будет хорошо.
— Конечно будет, — вступился дядя Андрей. — Ты давай, седлай, а то может, ты ездить не умеешь?
— Да я, да я лучше всех на нашей улице катаюсь, — закричал Сашка, запрыгивая на велосипед. – Вот смотрите!
До вечера ребята по очереди катались на новом велосипеде, а потом пили чай с пирогом и черешней. Засыпал Сашка с улыбкой, обняв Батона. В комнате было светло, луна освещала цветущий сад, велосипед под окном тускло блестел. «Так вот ты какой, Все-будет-хорошо», — пробормотал Сашка сквозь сон. Вот ты какой.