2009

А что тут пишется — для тебя ли и о тебе ли, тебе ведь нет никакого дела, прости, ma cherie , с тобой невероятно в одной постели, с тобой невыносимо в одной душе…

На юге декабрь, солнце лучом пылит, и желтые листья ложатся в цепочку звеньями, а я сижу, смешная, как Амели, со всеми стихийно-тихо-стихотвореньями…

Это просто история без героев, эпизод подслушанных разговоров. Он мечтал, что когда-то их будет трое, и она улыбалась — еще не скоро…

И почему мне больно — потому что мои смешные плюшевые крылья подвешены во времени, в пространстве на острых до безумия крюках, я продолжаю никому не нужной историей, давно покрытой пылью, рассказывать легенды дальних странствий для тех, к кому протянута рука…

Ты стоишь на отвесном краю строфы, на запястье спящей змеей браслет, а в наушниках девочка из Уфы помнит все твои трещинки — десять лет…

Пока вы все ищете счастья — да без посредников, с жизнью торгуясь — в легкую, на пари, девочка пишет, рожает себе наследников и так проживает эту — свою — последнюю, чтоб было о чем на небе поговорить…

Мне так нравится ждать тебя, думать, не спать полночи, сочинять тебе песни, складывать их в корзину, я люблю, когда пишется, дышится, пьется в строчку, и скучать я люблю — по секрету и между прочим — если я не скучаю — это невыносимо…

Мне не пишется — жаром пышется, из последних сил словом пашется, не любил бы ты чернокнижницу, не взрастил бы ты эти саженцы, здесь горюн-трава шелком стелется, как коса в ветрах расплетается, отпустил бы ты красну девицу, не искал бы ты бесприданницу…