Остара 2022
Остара 2022
Я сидела на проталине, которую солнце протопило на заснеженной скале, вместо привычной тёмной ладожской воды передо мной было сияющее поле льда, связь не ловилась на километры вокруг, и телефон лежал кирпичом в кармане.
Обычно я всегда нахожу, чем заняться в телефоне даже без связи — пишу заметки, стихи, фотографирую что вижу. Мне очень сложно выйти из моего мира информации в реальный, я стремлюсь зафиксировать все, что происходит, натащить ощущений и впечатлений, как белка в дупло, — чтобы потом их сортировать, выкладывать, делиться, чтобы всегда был запас этих остановленных мгновений (тут должен быть зловещий смех Мефистофеля за кадром).
Я сидела под просыпающейся сосной, смотрела на огромного ворона, рисующего круги над лесным морем, и мне не хотелось ничего фиксировать и сохранять. Там, где с земли сошел снег, прелые листья и хвоя становились почвой. Еще полгода назад эти хвоя, иголки, шишки имели форму, имели имя, были чем-то. Снег укрыл их, стер все привязки к виду и классу, сделал гумусом, питательной субстанцией, в которой прежняя суть не имеет смысла, важна только возможность обновления, только питание для того, чему еще предстоит вырасти и что будет достойно внимания и памяти — тонкий побег рябины на сухом стволе, невидимый пока первоцвет, мягкий зеленый мох.
Я думала о том, как мы распоряжаемся тем, что упало на почву нашего сознания. Как интернет и соцсети, придуманные для общения, стали банками с формалином, где навечно сохранены от разложения самые мелкие элементы нашей реальности — тарелка салата, селфи, короткий твит. Как мы собираем бесконечный гербарий краткосрочной памяти, пытаясь заменить им что-то более глубокое. Что-то, что рождается медленно, из разложения и переосмысления тех самых моментов, из питательного гумуса повседневности, который должен быть скрыт от посторонних глаз, укутан снегами, которому нужно время, чтобы отдать действительно ценное и навсегда стереть наносное. Я думала о том, почему мне не жаль инстаграма, запрещенного в России. А должно ведь быть жаль: это моя работа, моя специальность, мой хлеб — и в клиентских проектах, и в своем собственном, я вложила туда много лет и сил. Но — как и в случае с ВК и фэйсбуком в свое время — я не почувствовала ничего, когда понадобилось это оставить. Ничего, кроме свободы.
Я все знаю и понимаю, моему уму тоже не нравятся обстоятельства, в которых это происходит. У меня тоже там бизнес, от которого зависит еда моих детей. Я о другом, о чем-то большем, чем работа в сети.
Мы сделали цифровую реальность равной обычной жизни. И изменили в ней законы. Мы стали сохранять каждый свой шаг, каждую мысль, каждое малое семечко — до того, как это пройдет свой жизненный цикл, прорастёт, станет иметь смысл. Мы следим за жизнью других людей, подглядывая, что они носят и что едят. Листья и хвоя падают и падают нам в ладони, и мы пытаемся унести их — куда? Зачем? Наша почва ждет этих смыслов, этой тишины, ждет возможности осознания, рефлексии, требует времени на понимание, но у нас нет времени.
Мы привыкли к моментальным реакциям — лайк, дизлайк, сердечко. Мы привыкли к моментальным выводам — повесить ярлыки, выбрать сторону. Мы привыкли к моментальным фото, которые сразу оказываются в ленте. А чтобы хоть чем-то заменить процесс трансформации, мы придумали фильтры и маски.
Люди не могут найти смысл жизни, потому что он не успевает созреть. Информация, инсайты, события не наслаиваются друг на друга, запуская последовательные химические реакции, а перемешиваются в странную субстанцию высокой плотности, которая не может исчезнуть и не может породить новое.
Алхимия учит нас стадиям Великого Делания.
Нигредо — Альбедо — Рубедо.
Черный — тяжелая, напитанная нашими опытами почва. Разложение.
Белый — очищение, обнуление, снежная свежесть и первое весеннее утро, когда лучи солнца пробуждают новую жизнь.
Рубедо — рождение новых смыслов, новое равновесие с природой и миром.
Мы создали ловушки, которые поймали нас самих. Наше сознание не успевает пройти положенные стадии. Мы консервируем элементы, не давая им возможности породить новое.
Я не написала ни слова там, на скале. Просто смотрела, просто думала. Трогала влажный снег и теплую почву под ним.
Носила это в себе.
Сегодня случился этот текст. Что-то осталось лежать в закромах моей души и позже прорастет стихами. Я была там, в моменте, но запомнила его, не бросив сразу во всемирную паутину, а пропустив через себя. Я стала частью цепочки трансформации. И отдала инфополю то, что родилось на этой почве.
Мы единственный вид на планете, наделенный саморефлексирующим сознанием. Но мы не хотим в алхимию, мы хотим в кунсткамеру — накапливать бесконечное количество мертвых смыслов, стоп-кадров, листьев и мотыльков, не давая сознанию увидеть за ними природу новой жизни. Мы тонем в количестве ежесекундно порождаемой информации, которая не успевает выкристаллизоваться и отстояться даже внутри одного ума. Что уж говорить о массах.
Мы, люди, по-настоящему не общаемся больше в соцсетях и не делимся своим творчеством в интернете, наше коллективное — это машина по выплевыванию невызревших смыслов. И на этих смыслах, не превратившихся в благодатную почву, мы пытаемся взращивать новую жизнь. А потом спрашиваем друг друга — почему все идет не так?
Великое Делание говорит нам: если на какой-то стадии все пошло не так, надо вернуться или даже начать все сначала.
В какой момент человечество начало производить больше формы, чем содержания? В какой момент мы изобрели пластик и упаковали в него каждую секунду своей жизни — чтобы она веками не могла разложиться? В какой момент мы перенесли время в цифровую реальность и стали влиять на его процессы, нарушая естественные циклы своего сознания?
У меня нет ответа.
Все, что я знаю сейчас — я сидела на теплой скале, смотрела, как тает снег и кружит в синеве неба ворон. Вода просыпалась и гудела под льдом, собака бегала за первыми мухами, сосна пахла смолой.
Весна была такой, как и тысячи лет до нас.
Весна будет такой тысячи лет после.