2017

Как только ты преодолеешь притяжение дивана, тебе станет страшно.

Предположим, ты приезжаешь в Германию, в какой-нибудь Аугсбург или Майн, говоришь им «где туалет?» и «который час?», а больше не можешь сказать ни слова — проклятье не понимать тебя повсюду сопровождает, смеется из-за плеча…

Сквозь ушко — слава иглам твоих колоколен — я пройду, если скажешь: «Веревочка, вейся». По другим адресам дух неволен и болен — то ли сам идиот, то ли путают бесы…

Удается думать, что все идет не своим, так чьим-нибудь чередом. Астроном наш — истинный идиот, к счастью, невнимателен и ведом…

Двадцать восемь дней я танцую для вас, и вот наступает двадцать девятый, и полон зал. Скоро Ирод придет, а брат его не придет, будет пить народ и будет молчать народ, будет делать все, что ты ему приказал…

Бары на «дороге жизни» встречались чаще, чем люди. «Дорогой жизни» называли центральную улицу, ведущую от железнодорожного вокзала к городской администрации — улицу, лениво перетекающую с холма на холм и несущую на своем хребте весь город в его парадном обличии.