Тексты

Сердце и солнце танцуют румбу на пляже, узорчатом от ракушек, рыжие волосы, взгляд суккуба, плавятся в пальцах чужие души, море стирает остатки лака, плетет тебе косу соленым ветром…

Средневековые нравы, закат кровавый, рассвет седой,
Камушки без оправы, сухие травы, кувшин с водой.

— Что вы ко мне, старушке? В моей избушке все пыль да цвель…

Вот кинотеатр, построенный Гауди, в нем Он и Она, Я и немножко вас, и Он на Нее в темноте, не дыша, глядит, Она мои пальцы гладит, кольцо блестит, в щелку прожектора щурится Тинто Брасс…

Его позвоночник состоит из ее звонков — таких, полуночных, смещенных, собранных из кусков, намеков и слов неточных, сказанных, между прочим, кем-то из двух отчаянных дураков…

Август приходит, он ждет от тебя романов — сполна, на разрыв аорты, до нервной дрожи. Он в белой рубашке и пахнет таким Ungaro, который тебе не нравиться ну не может…

Это очень удобно — ментальный Skype,

Наша связь без времени и границ.

Ты стучишься в родинку у виска

Золотыми лучиками ресниц.

Твоя жизнь ко мне по волнам течет,

Каждый шаг — и радости, и печаль…

Сегодня так жарко, что даже немножко холодно

От мысли о том, что когда-то придет зима.

Она в красной майке с портретом серпа и молота

На прочность пробует выгоревший гамак…

Нам сегодня семь лет, нам пора бы по осени в школу, все, что было до этого — так, детский сад, беготня. Только мне не нужны никакие другие глаголы, кроме тихого «любишь», ты все еще любишь меня?..

Мозг, помолчи. Сердце было — и вышло, пошло прогуляться по летней улице. Хватит с тебя, что два легких дышат, печень болит и спина сутулится…

Память кружится в танце дервишей,

Колокольчиками звеня.

Отыщите мне эту девушку,

Так похожую на меня…

И что в этом городе — пальмы, белые крыши, полоска песка пришита к полоске моря, в ногах прибой улегся и жарко дышит — он так устал уже от твоих историй…

Мой смысл жизни хочет большой камаз, чтобы в него помещался большой кирпич, мой смысл жизни улыбчив и кареглаз, он любит конфеты, конструкторы и ключи…

Сердце не может просто стучать, не умничать — дурная привычка, нервная ерунда, оно тебя ищет в промокших кварталах уличных, покрепче путает вечером в провода…

Вот мне навстречу Мария с кудрявым младенцем, и ей интересно, откуда и сколько мне лет, я срочно пытаюсь смутиться, а лучше зардеться, но получается только глухое «привет»…

Вот черная кошка и белый кот, они по дороге идут вперед, и Ты между ними разметкой лег, чтоб не сплелись пути. У них, у кошачьих, хвосты трубой, они довольны вполне собой, идут, мурлыкая над Тобой, Ты их, дураков, прости…

Я приставлена к ней и хожу по пятам, хоть и злая она, и не носит креста, и ругается яростно с пеной у рта, если тень мою где-то заметит. Я привыкла и нянчу ее без обид, я же к людям иду, если что-то болит…

Антрофобия лечится просто — поворотом ключа в замке, ты заходишь в свое сиротство, без сомнения, налегке, с красной ниточкой на руке. Кресло греется под торшером, кот мурлыканьем лечит нервы, если дать тебе тест Люшера — синий цвет будет выбран первым…

У нее на завтрак — вдох и выдох, пальцы сложены в «шапку Шакья — Муни», ICQ приказано не чирикать, телефону велено не звонить. Глобус крутится, точки соединяя, на горе Кайлас — серебром снега, shuffle треки в плеере поменяет — Морриконе будет наверняка…

И что вы ко мне все с вопросами да с вопросами, какие там новости, я вам не Лента.ру. Я уже месяц босая, простоволосая, хожу в обнимку с плюшевым кенгуру…

Я скучаю по ней, скучаю, крылья режутся за плечами, лихорадит меня ночами, хоть бы имя ее забыть! Я теряюсь, теряю нервы, оказалось, что я, наверно, в этот раз — ведь бывает первый — без нее не умею жить…

Одному за минуту, другому — за полчаса жизнь рисует время стрелками наяву. Я пружина, живущая так глубоко в часах, что никто не узнает, где же я там живу…

Ты теплый пушистый смешной комок, душой припрятанный в уголок, подальше от шумных больших дорог, где пыль и гудки машин…

Если бы я не боялась ее терять —
Странно, что это еще не вошло в привычку, —
Я бы ее — в ближайшую электричку,
И отправляйся по жизни своей гулять…

Так здорово выйти на солнцем согретую улицу и просто представить, что я в этом городе — первая, и в брызгах фонтана с тобой целоваться и жмуриться…

Давай загадаем желание сбыться, встретиться, где-то столкнуться лбами, в списке попасть на одну страницу, к одной иконе прильнуть губами…

Она сидела, грызла чужую ручку, что по привычке к себе положила где-то — и, как назло, ни строчки, ни закорючки — и поделом тебе, неугомонной злючке — если не пишется, можно бы и об этом…

Я обожаю дерзить и кусаться, прятаться в старый плед, по-вашему мне с небольшим за двадцать, зато по-моему, нет. Я чисто-пушиста, пока не спустилась с какой-нибудь дикой скалы…

В ноябрьских сумерках красный месяц, соседи с улицы голосят, ты выше и старше меня на десять, мудрее — где-то на пятьдесят, на темной кухне тепло и славно, зеркалит в кружке остывший чай…

День от субботы — третий. И до субботы — тоже. На улице солнце, ветер, калейдоскоп прохожих, в трамвае — пустое место: на пять остановок — домом, счастливый билет — средство от самой глубокой комы…

С моего балкона

видно горы —

В ясные дни

их кто-то рисует тушью

на горизонте.

Лето.

Мой балкон

помнит все разговоры…